Монастырь — посад — город

Русские города, возникшие вокруг монастырей или на их месте

С.В. РОГАЧЕВ

Продолжение. См. № 2,  4 , 6 и 8/2003

Положение Кириллова на переходе из Волжского бассейна в Северодвинский Схема из кн.: Б.Л. Гусаков, г.В. Дружинин. Белое озеро. Прошлое, настоящее и будущее. — Л.: Гидрометеоиздат, 1983. — С. 15

В 20-е годы XIX в. в районе Кириллова по трассе старых новгородских волоков и перекопов был проведен канал, произведены инженерные гидротехнические работы: созданы плотины, шлюзы, механизмы для продвижения судов — и открыто прямое судоходство между Шексной и Сухоной. Работами руководил немецкий герцог Александр Виртембергский¹, принятый (по рекомендации Суворова) в русскую службу и отличившийся в кампанию 1812 г. С 1822 г. он был главноуправляющим путей сообщения, и построенный канал получил его имя. (После реконструкции в советское время канал герцога Виртембергского был переименован в Северо-Двинскую систему²). Кириллов, расположенный на самом крупном озере (Сиверском) в этой воднотранспортной системе, казалось бы, должен был извлечь несомненные выгоды из своего положения. Но этого не произошло.
Германо-австро-пруссак Александр хорошо справился с инженерной стороной проекта, однако того, что современные организаторы бизнеса назвали бы маркетинговыми исследованиями путей сообщения, а географы называют пространственным анализом, по-видимому, не проводилось. Почему-то при проектировании канала априори предполагалось, что грузы с Северной Двины и Сухоны пойдут через Кириллов главным образом на Волгу и к Москве. По этой причине от Сиверского озера канал по волжскому склону резко забирает на юг, в московскую сторону. Он был присоединен к Шексне так, чтобы обеспечить наиболее удобный судовой ход на юг, вниз по шекснинскому течению. Напротив, севернее, в сторону Белого озера (то есть на пути к Петербургу) оставлены были самые порожистые, неудобные для судоходства участки Шексны. Когда же канал был открыт, выяснилось, что основной поток грузов с востока как раз стремился в сторону Северной столицы и к ее экспортному порту. А грузам, идущим в Москву, все равно не было смысла кружить через Кириллов: ведь если с Волги, от Ярославля в Первопрестольную так или иначе приходится ехать посуху, то проще снять товар с водного пути в Вологде и сухим путем сразу через Ярославль и везти. Грузы же с Северной Двины на Нижнюю Волгу (или в противоположном направлении) тем более «не хотели» кружить через Кириллов по Сухоне—Порозовице—Шексне и всей Верхней и Средней Волге: они пытались от Великого Устюга напрямую пробиться к Вятке и Казани, штурмуя Северные Увалы по Югу, Лузе, Ветлуге, Унже³. Таким образом, канал, на который возлагались большие надежды, не вполне оправдал их: географически целесообразно было бы осуществлять перевозки с Двины к Петербургу, но по новому каналу это оказалось технически неудобно; технически удобнее было к Волге, но это было географически нецелесообразно. Оказавшийся в такой «половинчатой» ситуации главенствующий над каналом Кириллов серьезного импульса развития не получил. Собственно городом-то он в итоге стал лишь наполовину. Численность населения в нем ныне — лишь 8,5 тыс. чел., что существенно ниже принятого в стране минимального критерия людности города⁴.

Утро на Сиверском озере Фото Олега Зверева, 2000 Цветное изображение вы можете увидеть по адресу http://no.narod.ru/Oleseo/Fivaida/siversko.htm

С сооружением в середине XX в. Беломорско-Балтийского канала, открывшего Питеру прямой выход к Белому морю, значение Северо-Двинской системы и всей головокружительной спирали водных путей с Невы на Северную Двину еще уменьшилось. Северо-Двинский канал в наши дни для судоходства почти не используется. Шоссейная же дорога, подошедшая к Кириллову от Вологды, — тупиковая. Город, без транзитных дорог, поодаль от Волго-Балта, сегодня существует сугубо как местный центр, командующий стареющими деревнями, и как музейный — всероссийской и международной известности — магнит.
Монастырь здесь всегда был несравненно знатнее и заметнее, чем город. И в советские годы, когда монастырь был давно закрыт, всех посещающих Кириллов не оставляло чувство, что в сравнении с величественными монастырскими сооружениями, с впечатляющим музеем, развернувшимся в монастырских стенах (с 1998 г. в части сооружений восстановлен монастырь), город как бы и не смотрится, тушуется. Вне монастырских стен город беден достопримечательностями, на городских улицах совсем нет того колорита и шарма, которым обладают маленькие исторические Суздали или Великие Устюги⁵. Кириллов, не став сколько-нибудь существенным промышленным центром, не эксплуатирует всерьез и свой туристский ресурс: большинство посещений Кирилло-Белозерского монастыря организуются или с теплоходов Волго-Балта (швартующихся на несколько часов в десяти километрах отсюда, на Шекснинском водохранилище в Горицах), или однодневными автобусными наездами из Вологды и Череповца.
Если бы город Кириллов вдруг ушел бы в свое Сеярское-Сиверское озеро, как сказочный Китеж в свой Светлояр, вряд ли в современных условиях на этом месте регенерировался бы новый Кириллов⁶. Слагаемые географического положения, создавшие некогда мощный монастырь и подольный маленький город, растащены последовавшим железнодорожным и шоссейным строительством. Однако географическое положение обладает свойством цикличности. Порой оно дремлет, ожидая часа, чтобы явить себя миру в виде славного города, района — ядра нации, завода, местности — законодательницы мод, торжища или монастыря. Потом обнаруживает себя во всем блеске, потом устает от борьбы с конкурентами и бессильно засыпает. Но спустя некоторое время вновь вдруг начинает освещать своим сиянием карту мира. Свято место пусто не бывает. Не то чтобы совсем не бывает, но не может быть все время пусто. Рано или поздно оно наполнится.
И некоторые предпосылки грядущего возрождения значимости Кириллова на перешейке между Шексной и Сухоной есть. С одной стороны, официальная питерофилия, возведенная чуть ли не в ранг государственной политики, настойчивое прободение наших северо-западных границ транспортными входами из Финляндии активизируют древний новгородско-балтийско-петербургский фактор положения. С другой стороны, усиливающееся транспортное освоение Европейского Северо-Востока (вдольсухонское «дедморозовское» шоссе от Вологды к Котласу⁷, проект строительства автодорог на Воркуту⁸ и Нарьян-Мар, серьезные проекты железных дорог через Полярный Урал на Ямал⁹ и т. п.) открывает разнообразные возможности для прорыва «запад—восток» через Европейский Север¹⁰. Это будет благоприятствовать «поперечной вспашке» Севера широтными транспортными путями, которые пойдут вкрест меридиональных, ориентированных на Москву, магистралей. Зерно, брошенное некогда преп. Кириллом Белозерским, может лечь в одну из таких перспективных широтных, удобряемых пространственными связями борозд, чтобы вновь прорасти.

***

Кириллов монастырь, захвативший естественный, лучший переход с Шексны на Сухону, из Новгорода в Подвинье, сразу ворвался в русскую историю. Череповецкая же обитель, даром что она была поставлена на само’й полноводной Шексне (а Кириллов — от Шексны поодаль), особо знаменита никогда не была. Кириллу Белозерскому посвящено пространное житие (один из памятников древнерусской литературы), в разных церквах России — множество его икон. Об основателях же Череповецкого монастыря Феодосии и Афанасии почти ничего не известно. Лишь по тому, что первая построенная ими церковь была освящена во имя св. Троицы и преп. Сергия Радонежского, принято считать, что они были иноками Троице-Сергиевой лавры. В чем причина тогдашней череповецкой второстепенности?

Герб города Череповца, утвержденный в 1811 г. В верхней части щита — новгородский герб, в знак принадлежности тогда к Новгородской губернии. Любопытно, что, переутверждая герб в наше время, череповецкие власти не отказались от новгородской символики, хотя давно уже административно принадлежат к Вологодской области: северо-западный вектор привлекателен для Череповца. Руль, высвечиваемый солнцем, обещал процветание благодаря водным путям. Они (Волго-Балт и придвинувшаяся в 40-е годы Волга), конечно, сыграли немаловажную роль для города, но в число первых лиц Севера его вывели все же железные дороги

Обратимся к схеме старинных водных путей Русского Севера, напечатанной в № 8/2002 на с. 25, и вооружимся справочной картой Севера или Центра Европейской части России. С запада, из Балтийского бассейна к Волжскому вело три главных «наезженных» (вернее, наплаванных и наволоченных) водных пути: Мста—Цна—Тверца (при Петре улучшенный калмыком Сердюковым путь этот станет Вышневолоцкой водной системой); Сясь—Тихвинка—Соминка—Горюн—Чагодоща—Молога (в XIX в. этот путь оборудуют и назовут Тихвинской водной системой); Свирь—Онежское озеро—Вытегра—Ковжа—Шексна (на рубеже XVIII—XIX вв. этот путь будет канализирован и назван Мариинской водной системой по имени супруги Павла I, императрицы Марии Федоровны, а в 60-х годах XX в. путь, полностью реконструированный, станет называться Волго-Балтийским водным путем имени В.И. Ленина).
Однако помимо этих стержневых путей были и факультативные обходы и спрямления. Среди них — взгляните на карту в любом атласе — выделяется еще один путь, прочерченный биссектрисой между Тихвинским и Мариинским. Это путь на юго-восток по реке Суда (и ее притоку Колпь), впадающей в Шексну. Впадающей там, где Шексна делала крутой выгиб к северо-западу, как бы встречая Суду, и где теперь — северо-западная вершинка зеркала Рыбинского водохранилища. Ясно, что для Москвы существенно было установить на входе с Суды в Шексну верного контролера, таковым и стал монастырь преподобных Феодосия и Афанасия. Ясно также, что важное место это не могло все же иметь такого важнейшего значения, как та точка, где встал Кириллов монастырь: ход по Суде был одним из четырех (и самым незначительным) вариантов пути из Новгорода к Волге, а путь через Кириллов был практически единственным (во всяком случае, очевидно главным) ходом на Сухону. Таким образом Кириллов монастырь утверждался своей крепостью как монополист на пути с Балтики в Подвинье, а Череповецкий своими слободками лишь улавливал одну из многочисленных струек с Балтики.

Череповец. Городской (бывший монастырский) Воскресенский собор По фото В.И. Срезневского (конец XIX в.)

Но и этой струйки пункту хватало на жизнь: сбор пошлины с проезжающих (право на это монастырю на некоторое время было дано от великих князей), обслуживание судоходства по Шексне и судостроительный промысел, копание болотной руды и железоделательные заводы в уезде, сапожный промысел (череповецкие сапоги шли по всему Северу, пока череповчан не потеснили ловкие осташи и кимряки)... В 1764 г. при екатерининском учреждении штатов Череповецкий монастырь был закрыт, а церковь его (ныне — Воскресенский собор г. Череповца¹¹) обращена в приходскую. Это, однако, не подорвало жизни населенного пункта, сложившегося вокруг монастыря в излучине Шексны близ устья Суды. И факт его жизнеспособности был признан в то же екатерининское правление: с 1777 г. подмонастырская слобода и находящееся рядом с ней село Федосьево обращаются в город Череповец — «для пользы водяной коммуникации». На гербе города появляется корабельный руль, указывающий на положение города в системе водных путей с Волги в Петербург. Но ничего на гербе не напоминало о монастырском прошлом. С переименованием исчезла и картографическая память о преп. Феодосии, жившая в имени села.
Город зажил своей уездной жизнью, причем не жизнью глухой провинции, а формируя внутреннюю культурную среду. В XIX в. Череповец дал России братьев Верещагиных (родившихся здесь знаменитого художника-геополитика¹² и не менее знаменитого в те годы сыровара, которому мы обязаны появлением в России собственных сырзаводов) и поэта Игоря Северянина (И.В. Лотарева, проведшего здесь свою юность). Поэт потом воспевал в стихах свою светлую Суду: череповецкие годы много значили для него. Да и сам псевдоним Игоря Лотарева, по-видимому, навеян Череповцом. Здесь, на равном удалении от Москвы и Питера, но в отсутствие прямой связи с Москвой люди воспринимают себя северянами, ассоциируют себя с Северным районом России. (Недаром и крупнейшая в России доменная печь, сооруженная на Череповецком металлургическом комбинате, была названа «Северянка», а потом сам комбинат переименовался в «Северсталь».)
Вера в свою северную судьбу (северную звезду, если хотите) не подвела Череповец. Весь XX век для Череповца — период быстрого встраивания в каркас экономических связей Севера Европейской равнины, врастания именно в дальние связи, а не в ближайшее бедное окружение¹³.

¹ Правильнее: Вюртембергский (по герцогству Вюртемберг, составляющему ныне часть германской земли Баден-Вюртемберг). Но в русской литературе того времени чаще встречается написание через «и». И на картах канал имени герцога чаще подписывался как канал Александра Виртембергского. В роли управляющего путями сообщений герцог проявил себя также как организатор строительства Августовского канала (в районе стыка границ нынешних Польши, Белоруссии и Литвы, составлявших части Российской империи) от Немана к Висле (путь шел по реке Бебже, или Бобру, в Нарев, Буг, а оттуда в Вислу, к самой Варшаве).
² Долгое время система использовалась и для пассажирских перевозок. До 70-х годов XX в. действовала пароходная линия Вологда—Кириллов. Но к середине 70-х годов в Кириллов была проложена асфальтированная дорога от Вологды, и рейсы парохода стали нерентабельными. Пассажиры предпочитали трехчасовой путь на автобусе двадцатичасовому на пароходе, и линию закрыли.
³ См., в частности: С.В. Рогачев. Великий Устюг: Юго-Восточное измерение. Юг и Луза //География, № 25—26 (спецвыпуск: Великий Устюг), с. 8—13.
⁴ Кириллов попадает в простершийся вокруг Москвы эллипсообразный пояс «городов—негородов» — наряду с Мосальском, Сычевкой, Устюжной, Весьегонском, Пошехоньем, Чухломой, Ветлугой, Васильсурском и многими другими поселениями, получившими однажды статус города, но не смогшими его удержать или развить (одни из этих городов деградировали в поселки и села, другие так и не набрали людность в 12 тыс. чел., которая считается «городским минимумом» в России). Здесь уже слишком далеко от Москвы, но еще недостаточно близко к другим районообразующим ядрам, которые могли бы подпитывать своими соками даже те городки, что временно оказались «не в случае» у экономической карты. См.: С.В. Рогачев. Перед закатом района. К вопросу о границе Русского Центра. Материал к постановке исследовательской работы в курсе «География России» (районная часть)//География, № 33/97, с. 8—9.
⁵ Как различаются расположенные соответственно у восточного и западного концов Сухонского пути Великий Устюг и Кириллов! Устюг исстари энергично использовал, эксплуатировал свое узловое географическое положение и стал подлинным пространственным узлом, настоящим городом. Несколько (не менее пяти) существовавших там монастырей вплетены как дополняющие элементы в ткань города и пригородов. Город как бы растворяет в себе монастыри. И он сказочно богат достопримечательностями сам по себе. В нем — гармония городской среды и гражданственность городской жизни. Кириллов же при своем основании призван был со своим выгодным (но выгодным для соперников-новгородцев!) географическим положением бороться. И в городе мы видим внутреннюю дисгармонию: величественный замок-монастырь господствует над примыкающим поселением, оттеняя маргинальность города.
⁶ Это только история не знает сослагательного наклонения. Для географии же моделированиие пространственных ситуаций — один из важнейших методов познания.
⁷ См.: «География», № 25—26/2002 (спецвыпуск: Великий Устюг), с. 6—7.
⁸ См.: Край Земли — сосногорская Торцевая эстакада//География, № 8/2001 (спецвыпуск: Республика Коми), с. 19.
⁹ См.: В.И. Евдокимов. БГКМ. Бованенковское газоконденсатное месторождение полуострова Ямал//География, № 2/99, с. 2.
¹⁰ Среди реально осуществляемых воплощений этих прорывов — строящаяся железная дорога «Белкомур» (см.: С.А. Тархов. Новые железные дороги в постсоветском пространстве//География, № 3/2000, с. 2—3 и др.) и шоссе «Голубая дорога»
(см.: И.И. Митин. Олонец, столица символов//География, № 14/2002, с. 10).
¹¹ Бывший монастырский собор и ориентированный на него Воскресенский проспект остаются немаловажными планировочными акцентами города. Собор — едва ли не важнейшая историко-архитектурная достопримечательность Череповца.
См.: И.И. Митин. Череповец. «Города» в городе//География, № 36/2001, с. 7.
¹² См.: В.И. Евдокимов. Вершина экспедиционной живописи. В.В. Верещагин//География, № 6/2000, с. 7—10.
¹³ Об «экстерриториальности» Череповца, о разительном контрасте между ним и бедным сельским окружением см.: И.И. Митин. Череповец. «Города» в городе//География,
№ 36/2001, с. 5—6.