Российские контрасты. Межрегиональные различия по социально-экономическим параметрам 

Территория России отличается многообразием природных, социальных, экономиче­ских и экологических условий. Географическое разнообразие создает благоприятные предпосылки для территориального разделения и интеграции труда, для обеспечения на этой основе — при грамотной региональной политике — экономической самодостаточно­сти страны, способствует ее национальной безопасности. В то же время наблюдаемые ныне территориальные контрасты в уровне жизни населения создают угрозу территориальной целостности России.

Приоритетность проблемы региональных диспропорций осознана на высшем управленческом уровне: территориальные «диспропорции уже не только социальная и экономическая проблема. Это проблема национальной безопасности. При сохранении подобных перепадов экономического ландшафта рвется ткань страны. Найдите еще развитое государство с такими перепадами в экономической географии!»¹.

Цель настоящей статьи — выявление региональных различий в России по ключевым социально-экономическим параметрам и актуальной динамики этих различий. Исследование факторов и тенденций межрегиональной дифференциации нацелено на поиск проектов солидарного жизнеустройства страны в территориальном аспекте, обеспечивающего равновесие между территориальной справедливостью и эффективностью, региональной взаимопомощью и конкуренцией.

Демографические различия

Различия в уровне рождаемости, смертности и естественного прироста населения между типовыми российскими регио­нами отражены на рис. 1—3 (c. 21). Если судить только по коэффициентам рождаемости, Псковская и Тульская области — это современные европейские страны, завершившие «демографический переход». Дагестан и Ингушетия аналогичны развивающимся странам, все еще ориентирующимся на многодетную семью. Впрочем, анализ коэффициентов смертности не позволяет причислять упомянутые российские области к развитым странам по типу демографического поведения. У последних смертность намного ниже и продолжает сокращаться. Например, за 1990—2006 гг. коэффициенты смерт­ности снизились в Австрии с 10,6 до 8,9; во Франции — с 9,3 до 8,5; в Германии — с 11,5 (Западная Германия) до 9,9. За тот же период соответствующие коэффициенты увеличились в Псковской обл. с 15,1 до 23,3, а в Тульской — с 14,5 до 20,9².

Резкий рост кривой смертности в нашей стране произошел в начале 1990-х годов, и трудно не связать его с развернувшимися в этот период крупномасштабными социальными экспериментами, кардинальной переоценкой всех ценностей.

За 1990—2007 гг. принципиальные различия в естественном приросте населения между среднерусскими и северокавказскими регионами сохранились — в первых он устойчиво отрицательный, во вторых — положительный.

Различия в воспроизвод­стве населения обусловили и различия в его возрастном составе (табл. 1). Все самые молодые российские регионы — это удаленные от центра национальные республики и округа. Пожилое население концентрируется в столицах и русском историческом ядре — в Тульской, Московской, Рязанской и других областях.

Через четверть века Россию ожидают серьезные подвижки в этническом составе населения (которые особенно заметны на южных и восточных окраинах страны), которые приведут к ее большему национально-культурному разнообразию.

Межрегиональные различия по ожидаемой продолжительности предстоящей жизни составляют свыше 20 лет (табл. 2 и табл. 3). Если Чукотский а.о. и Тыва (58—59 лет) находятся по этому показателю на уровне Гамбии и Ганы, Еврейская АО и Ненецкий а.о. (62 года) — Йемена и Сенегала, Забайкальский край (63 года) — Бангладеш, то Кабардино-Балкария, Карачаево-Черкесия, Северная Осетия (71 год) сопоставимы с Парагваем и Бразилией, Дагестан и Чечня — со Словакией, а Ингушетия даже достигает уровня Великобритании (одного из мировых лидеров по долгожительству).

Ожидаемая продолжительность жизни в России в целом растет с северо-востока на юго-запад, т.е. в направлении улучшения климатических условий. Парадоксально лидерство республик Северного Кавказа, где низок уровень экономического благополучия (по соотношению доходов и прожиточного минимума, уровню безработицы) и высочайшая в России социально-политиче­ская нестабильность (включая террористические акты, высокий бандитизм и даже элементы боевых операций). Этот феномен социологи объясняют низким распространением алкоголизма, опорой на личные подсобные хозяйства, особым менталитетом, включающим уважение к старшим, тесноту родственных связей.

Наличие в лидирующей группе столиц, а также тюменских округов с малопривлекательными либо экологическими, либо климатическими условиями проживания объясняется высоким качеством медицинских услуг (на среднероссийском фоне), а также, по-видимому, устойчивым социальным благополучием и ясностью жизненных перспектив.

Таблица 3

Двадцать российских регионов с наибольшей ожидаемой продолжительностью жизни при рождении, 2007 г., лет

Регион		Страна-аналог
Республика Калмыкия	68,4	Молдавия	68,4
Ростовская обл.	68,4
Республика Мордовия	68,4
Тюменская обл.	68,6	Белоруссия	68,7
Республика Адыгея	68,8
Волгоградская обл.	68,8
Краснодарский край	69,3	Гондурас	69,4
Ханты-Мансийский а.о. — Югра	69,4
Республика Татарстан	69,4
Ставропольский край	69,5	Таиланд	69,6
г. Санкт-Петербург	69,9	Гватемала	69,7
Ямало-Ненецкий а.о.	70,2	Иран	70,2
Белгородская обл.	70,3	Марокко	70,4
Кабардино-Балкарская Республика	71,2	Эстония	71,2
Карачаево-Черкесская Республика	71,3	Парагвай	71,3
Республика Северная Осетия—Алания	71,7	Бразилия	71,7
г. Москва	72,5	Китай	72,5
Республика Дагестан	74,2	Словакия	74,2
Чеченская Республика	74,3
Республика Ингушетия	79,0	Великобритания	79,0

Таблица 4

Отраслевая структура валовой добавленной стоимости 
по укрупненным видам деятельности в типовых регионах России, 2006 г., %, (в текущих ценах)

Регион	Сельское и рыбное хозяйство	Добывающая промышленность	Обрабатывающая промышленность	Строительство	Транспорт и связь	Прочие услуги
Липецкая обл.	7,0	0,5	58,5	5,8	4,6	23,6
Ханты-Мансийский а.о. — Югра	0,3	73,6	1,1	3,5	5,7	15,8
Калмыкия	29,1	5,2	1,8	6,4	8,5	49,0
Еврейская АО	14,9	0,5	5,7	9,4	30,0	39,5
Тыва	13,0	5,3	3,6	5,6	7,6	64,9
Сахалинская обл.	6,3	25,7	3,3	31,8	7,2	25,7
Российская Федерация	5,2	11,9	18,9	5,8	10,5	47,7

Примечание. Выделены регионы, в которых доли соответствующих отраслей максимальны в России.

Рис. 1. Коэффициенты рождаемости (родившихся на 1000 человек) в отдельных российских регионах

 

Рис. 2. Коэффициенты смертности (умерших на 1000 человек) в отдельных российских регионах

 

Рис. 3. Естественный прирост населения (на 1000 человек) в отдельных российских регионах

 

Экономические различия

Экономические различия определяются величиной и структурой регионального хозяйства. В табл. 4 показаны регионы, сильно различающиеся хозяй­ственной специализацией. Типология российских регионов проведена по структуре валового регионального продукта. Типы регионов определялись по степени отклонения региональных структур от среднероссийской структуры хозяйства. Так, хозяйство Липецкой обл. отличается от России в целом более развитым блоком обрабатывающей промышленности; хозяйственный комплекс Ненецкого а.о. — преобладанием добывающей индустрии. В Кабардино-Балкарии намного превышает среднероссийский уровень аграрный сектор, в Бурятии — транспортный, в Тыве — «третичная сфера», а на Сахалине — строительная индустрия. Хозяйственные структуры таких регионов, как Воронежская обл. и Башкортостан, весьма сходны с общероссийской структурой.

Аграрная сфера хорошо выражена примерно в трети российских регионов (включая регионы с очевидным доминированием двух или трех видов деятельности), преимущественно на Северном Кавказе, в Центральном Черноземье и Волго-Вятском районе. Ресурсодобывающие отрасли преобладают в хозяйстве многих западно-сибирских, северо-европейских и дальневосточных субъектов федерации. Однако на юге Дальнего Востока и в Восточной Сибири в структуре хозяйства более заметна транспортная деятельность (из-за слабого развития других отраслей хозяйства). Строительство занимает ключевые позиции на Чукотке, Сахалине, в Чеченской Республике. Любопытно, что сектор услуг хорошо представлен не только в столицах, но и на окраинах страны — на Таймыре, в Эвенкии, Тыве, Республике Алтай, Чечне. Это отражает особую, сугубо российскую постсоветскую разновидность «кризисной постиндустриализации», когда третичная сфера (преимущественно торгово-бюрократическая) растет не на развитой индустриальной базе, а вместо нее⁴ .

Региональные хозяйственные структуры, естественно, различались и в дореформенный период. За годы перестройки и реформ дифференциация усилилась. Если в промышленно развитой Ленинградской обл. индустрия выросла почти в 1,5 раза, то в Еврейской АО — упала более чем вчетверо (табл. 5). Промышленная депрессия наи­более заметна на Дальнем Востоке и Северном Кавказе.

Таблица 5

Индексы производства промышленной продукции
 за 1990—2004 гг.  в некоторых российских регионах, % (1990 г. = 100%)

Регион	Индекс	Регион	Индекс
Ненецкий а.о.	307,0	Ивановская обл.	38,5
Ленинградская обл.	145,1	Курганская обл.	35,1
Архангельская обл.	129,4	Республика Дагестан	34,9
Белгородская обл.	126,0	Корякский а.о.*	34,7
Томская обл.	112,3	Эвенкийский а.о.*	33,7
Коми-Пермяцкий а.о.*	112,1	Агинский Бурятский а.о.*	33,3
Республика Татарстан	101,2	Читинская обл.	32,3
Республика Саха (Якутия)	99,8	Республика Калмыкия	28,4
Новгородская обл.	95,7	Усть-Ордынский Бурятский а.о.*	20,0
Ульяновская обл.	94,5	Еврейская АО	18,0
Российская Федерация	70,2

 *Административное деление дано на 2007 г.

Сопоставление индексов промышленности и сельского хозяйства за постсоветское время показывает, что происходит углубление специализации: аграрные регионы усилили свой сельскохозяйственный профиль, а промышленные — индустриальный.

В начале 1990-х годов соз­давалось впечатление, что наблюдается сдвиг хозяйства на север и восток страны. Однако пока этого в широких масштабах не происходит. Об этом говорит распределение по районам страны инвестиций (табл. 6). Налицо их концентрация на относительно хорошо (по российским, конечно, меркам) освоенных территориях, где они и ранее были велики. За Уралом по уровню концентрации инвестиций выделяются лишь тюменские округа.

 

Таблица 6

Двадцать первых регионов
  по размерам инвестиций в основной капитал за 1992—2006 гг., % от РФ

Регион	Средняя доля	Регион	Средняя доля
г. Москва	11,60	Кемеровская обл.	2,18
Ханты-Мансийский а.о. — Югра	7,62	Красноярский край	2,14
Ямало-Ненецкий а.о.	5,36	Пермский край	2,04
Московская обл.	4,24	Челябинская обл.	1,99
Республика Татарстан	3,24	Нижегородская обл.	1,87
г. Санкт-Петербург	3,21	Ростовская обл.	1,73
Краснодарский край	3,19	Ленинградская обл.	1,61
Республика Башкортостан	2,88	Республика Саха (Якутия)	1,46
Свердловская обл.	2,76	Республика Коми	1,36
Самарская обл.	2,30	Иркутская обл.	1,33

 

Российское хозяйственное пространство всё более дифференцируется. Значительную его часть занимает преимущест­венно сельскохозяйственная деятельность, а также добывающая промышленность. На обрабатывающей индустрии специализируется лишь1,5 всех российских регионов. Многие регионы специализируются на третичной сфере, однако она большей частью имеет не прогрессивный инновационно-информационный, а торгово-бюрократический характер. Учитывая, что наше сельское хозяйство проявляет признаки архаизации, примитивизации, межрегиональные различия социально-экономических укладов становятся все более существенными — от доиндустриального до постиндустриального.

Различия региональных хозяйственных структур, в силу своей инерционности, будут сохраняться очень долго. Но главное в том, что они и должны сохраняться; лозунг унификации хозяйственных структур аналогичен лозунгу ликвидации территориального разделения труда. Уголь нельзя добывать там, где нет месторождения, кукуруза плохо растет у полярного круга, а «Жигулям» далеко до «Мерседеса». В нашей огромной по территории и чрезвычайно разнообразной стране возможности использования преимуществ территориального разделения труда особенно велики. Выравнивание уровня рентабельности разных секторов хозяйства тоже задача невыполнимая, в силу разного «органического строения капитала», технического и инновационного уровня, зависимости от мировых цен и т.п.

Если территориальную дифференциацию социальных параметров, характеризующих качество жизни населения, можно и нужно уменьшать, то с дифференциацией по уровню экономической эффективности, которая определяется структурой регионального ВРП, сложнее. На внутреннем рынке так же, как на международном, основную выгоду получают те, кто специализируется на управленческих функциях, финансовых услугах, разработках новых технологий, высших «этажах» обрабатывающей индустрии. Естественно, каждый регион стремится привлечь на свою территорию эффективные хозяйственные отрасли, но это не всегда позволяют осуществить региональные условия. Отсюда вытекает, что нужно поддерживать долгосрочную тенденцию выравнивания эффективности региональных хозяйств по­средством целенаправленного поиска перспективных отраслей специализации, с которыми каждый регион мог бы успешно выйти на отечественный рынок. Иными словами, сглаживание территориальной дифференциации по уровню экономической эффективности — это перспективная стратегическая цель на десятилетия, а уменьшение разрывов по социальным показателям — это неотложная задача наших дней.

В целом, по тем же причинам неверно выравнивание душевых производственных инвестиций. Крупные стройки (ГЭС, АЭС) часто длятся десятилетиями. Строительная специализация Сахалинской обл. (табл. 4) — это отражение современных крупных инвестиций в освоение нефтегазоваго шельфа. В регионах, которые специализируются на экологическом туризме, органическом сельском хозяйстве⁵ и заповедном деле, нет потребностей в масштабных инвестициях. Такие инвестиционные скачки (в пространстве и во времени) — элемент нормального функционирования хозяйства, а вовсе не аномалия.

Другое дело, что за последние 20 лет рыночная стихия, сочетающаяся с порочной с социальной точки зрения практикой государственного патернализма регионов-локомотивов, стягивает инвестиции в ограниченное число регионов, а точнее — городских анклавов. По оценкам географа А.И. Трейвиша, в 1990-е годы весь экономический рост пришелся на полторы сотни городов. Оценки профессора В.Н. Лексина еще скромнее: сотня региональных столиц. При этом, указывает он, пресловутые «точки роста», призванные стать «локомотивами» сопредельных и отдаленных территорий, «преимущественно воспроизводят рост в границах собственной городской черты». В результате хозяйственные структуры законсервировались, а разность экономических потенциалов между лидерами и аутсайдерами возросла.

На картограмме⁶ показано распределение регионов России по душевому ВРП, пересчитанному в долларах США (по паритету покупательной способности — ППС). Для сопоставления российских регионов со странами мира приведем картограмму душевого ВВП зарубежных стран.

Такое сравнение, конечно, условно, поскольку в рамках одной страны материальные блага подлежат межрегиональному перераспределению. Эти картосхемы, однако, дают определенное представление, но не столько о доходах населения, определяющих его уровень жизни, сколько об экономиче­ском результате деятельности населения регионов в сопоставлении с этими показателями в странах мира.

Чеченская Республика и Республика Ингушетия сопоставимы с такими беднейшими странами, как Чад, Уганда, Кот-д'Ивуар (даже Вьетнам и Лесото вдвое превосходят эти республики РФ по уровню создаваемого богатства на душу населения). Правда, на картограмме обозначены два десятка стран (Конго, Танзания, Нигер и др.) мирового захолустья, которые беднее наших северокавказских республик. 37 субъектов РФ с душевым ВРП 5—10 тыс. долл. (среднемировой составлял 9,5 тыс. долл.) попадают в одну группу с такими странами, как Азербайджан, Филиппины, Китай и Бразилия.

Однако вершина нашей региональной экономической «пирамиды» — Тюменская область с округами вполне адекватна по вновь созданной стоимости вершине мировой иерархии. Тюменская обл. уступает Люксембургу, но опережает США и Норвегию (табл. 7; на карте на с. 26 они объединены в одну группу). Москва (34 тыс. долл. на душу населения) сопоставима с Данией, Австрией, Канадой и тоже соответствует уровню мировой экономической элиты.

Источник: Регионы России. Социально-экономические показатели. 2008 / Федеральная служба гос. статистики. — CD; Доклад о развитии человека 2007/2008. Борьба с изменениями климата: человеческая солидарность в разделенном мире / Пер. с англ. — М.: Весь мир, 2007.

 

Чукотский а.о., Сахалинская обл. и Якутия сопоставимы соответственно с Южной Кореей, Португалией и Словакией. 14 российских регионов с показателями от 10 до 15 тыс. долл. (Пермский край, Липецкая обл., Республика Коми и др.) по уровню богатства разместились между Коста-Рикой и Тринидадом и Тобаго.

10 845 долл. — это среднероссийский показатель, но вследствие неравномерного распределения регионов по данному параметру его достигают лишь 14 субъектов РФ. Подавляющее их большинство занимает срединное положение в условной мировой экономической иерархии, их мало и на ее верхних, и на нижних этажах.

Если региональные различия по социальным показателям хоть медленно, но сокращаются, то экономическая дифференциация неуклонно растет: вариационный размах душевого ВРП увеличился с 20 в 1995 г. до 26,5 (2000 г.) и 44,8 (2006 г.). Правда, основной причиной современного роста межрегиональной экономической дифференциации является ценовой фактор. Так, доля Тюменской обл. в сумме ВРП регионов страны за 1995—2005 гг. показала сильный рост (с 7 до 12%), но доля добычи нефти в нем увеличилась лишь с 65 до 67%. Конечно, высокие экспортные доходы Тюменской обл. — это и наполнение общего государственного бюджета, но здесь важно, что богатство этого региона прирастало не за счет его трудовых усилий, а за счет использования природной ренты в сочетании с удачной внешнеэкономической конъюнктурой.

Таким образом, в мировой экономической «табели о рангах» российские регионы выстроились в широких пределах — от мирового захолустья до экономического авангарда планеты. Среднемирового уровня доходов достигают при этом менее четверти субъектов РФ (в мире в целом, как и в России, богатство распределено очень неравномерно).

Рис. 4. Российские регионы в мировой экономической иерархии

Дифференциация уровня жизни

Благодаря перераспределению средств от богатых регионов к бедным, различия между ними по доходам населения менее выражены, чем по экономическим показателям, однако все равно они очень существенны. Различия по душевому ВРП составляли в 2007 г.27,7 раз, а по доходам населения — только 9,5 раз. Еще более сглаживает дифференциацию соотношение душевого дохода с прожиточным минимумом, позволяющее хотя бы частично исключить территориальные различия в стоимости жизни. Здесь не обсуждается еще одна принципиально важная проблема — условность рассчитываемого Росстатом прожиточного минимума. Его величина, по методике статистического ведомства, серьезно расходится с соображениями о возможном минимуме с позиций здравого смысла.

Из табл. 8 видны очаги социального неблагополучия и ареалы относительного процветания. В числе первых, как всегда, северокавказские республики и дальневосточные регионы, а также Ивановская обл. и Мордовия. Социально относительно благополучными, естественно, являются столицы, нефтегазоносные округа, Чукотский а.о., а также Свердловская и Самарская обл., Башкортостан и Татарстан.

Таблица 8

Отношение среднедушевых доходов к прожиточному минимуму
 в некоторых российских регионах, 2007 г., %

10 самых неблагополучных регионов		10 самых благополучных регионов
Усть-Ордынский Бурятский а.о.*	117,6	г. Москва	720,0
Республика Калмыкия	170,5	Ямало-Ненецкий а.о.	665,8
Республика Ингушетия	173,3	Ханты-Мансийский а.о. — Югра	574,2
Республика Тыва	192,8	г. Санкт-Петербург	548,5
Республика Алтай	194,9	Чукотский а.о.	497,8
Ивановская обл.	199,8	Ненецкий а.о.	484,7
Республика Адыгея	207,0	Свердловская обл.	444,6
Амурская обл.	215,4	Республика Татарстан	435,1
Республика Мордовия	225,4	Республика Башкортостан	418,7
Еврейская АО	227,0	Самарская обл.	396,8

 * Административное деление дано на 2007 г.

В группу со среднероссийскими доходами в 1990 г. попадали 58 регионов, в 2000 г. их было лишь 12, к 2007 г. дифференциация несколько снизилась, но не существенно.

«Разность потенциалов» между регионами по уровню жизни формирует увеличение ареалов провинциальности — вследствие массовой миграции создателей и носителей новых знаний и технологий, молодых и перспективных из глубинки в столицы, региональные центры, за границу. Это усиливает региональное неравенство.

Несомненной угрозой целостности страны выступает тенденция усиления территориальных различий по уровню безработицы⁷. Отношение максимума к минимуму в 1995 г.равнялось 7,9 раза, в 2001 г. — 15,9, а в 2007 г. — 66,3 раза (Москва по сравнению с Чечней). Но велики различия не только экстремумов (процветающей Москвы и послевоенной Чечни). Различия между отнюдь не столь преуспевающей экономически Тульской обл. и невоевавшей Тывой тоже впечатляют — 2,6% против 17,1% (6,6 раза). Беспрецедентная дифференциация показателей безработицы недопустима в рамках одной страны.

По уровню безработицы в стране лидируют северокавказские республики (табл. 9). Несомненно, на этом сказывается высокая степень самозанятости населения в личных хозяйствах, высокая развитость теневого сектора, а также отчасти и желание трудиться именно в этих сферах. Региональные программы формирования новых рабочих мест должны учитывать эту склонность местного населения. Другой компактный ареал безработицы локализуется на юге Восточной Сибири (Тыва, Бурятия, Забайкальский край).

Мировой финансовый кризис вносит коррективы в географию российской безработицы. В 2009 г. серьезные проблемы на рынке труда испытывают такие прежде относительно благополучные области, как Саратовская и Челябинская. В них уровень безработицы и «предбезработицы» (рабочие в неоплачиваемых отпусках и переведенные на неполную рабочую неделю) составляют более 20% экономически активного населения. Налицо некоторое выравнивание безработицы, но за счет ухудшения показателей лидеров, что не может рассматриваться как позитивная тенденция.

Информативным показателем социального благополучия населения выступает ввод в действие жилых домов (на 1000 чел.). В России жилищное строительство сократилось за 1990-е годы вдвое, а в 2000-е годы постепенно возрастало, хотя так и не достигло еще советского уровня.

При этом кардинально отличаются региональные траектории изменения темпов строительства. Так, в 1990 г. Московская обл. и особенно Москва по уровню жилищного строительства заметно отставали от среднероссийского уровня — рис. 5. Ныне они опережают его, а Московская обл. — многократно опережает. В то же время бывшие ранее лидерами Тыва и Мурманская обл. на 2007 г. являются аутсайдерами. Это иллюстрирует сжатие российского освоенного пространства, концентрацию хозяйственной активности в центре России.

Рис. 5. Ввод в действие жилых домов (на 1000 человек) в отдельных регионах РФ

 

Заслуживают внимания примеры Белгородской обл. и особенно Чувашской Республики, которые и в советский период превосходили среднероссийский уровень жилищного строи­тельства, а ныне намного его превосходят. Налицо образец активной социальной политики региональных властей, при этом в Чувашии, в отличие от Белгородской обл., нет востребованных на мировом рынке железорудных ресурсов и продукции металлургиче­ских комбинатов. Этот пример показывает также значимость личностного, человеческого фактора как основы богатства и процветания регионов. Видно, что не только (а возможно, и не столько) нехватка ресурсов, но и их неэффективное использование формируют региональные экономические депрессии.

Показатель вариации по регионам ввода жилых домов (в расчете на 1000 чел.) вырос с 4,6 раз в 1990 г. до 78 раз в 2007 г.

Заключение

По демографическим показателям регионы России находятся в очень широком диапазоне, в этих рамках объединены уровни Гамбии и Великобритании. Гармоничное сосуществование столь разных «культурных миров» требует специальных усилий средствами региональной демографической политики.

Велика межрегиональная дифференциация и по уровню душевого валового регионального продукта — от мирового захолустья до экономического авангарда планеты. Среднемирового уровня экономического развития достигают при этом менее четверти субъектов РФ.

Российское хозяйственное пространство все более дифференцируется, межрегио­нальные различия социально-экономических укладов становятся все более существенными — от доиндустриального до постиндустриального. Столь сильные межрегиональные контрасты и тренды их усиления выступают предпосылками расшатывания Российской Федерации.

Необходимое сглаживание межрегиональных различий требует разнообразного ин­струментария, но главным является опережающее развитие хозяйственной и социальной инфраструктур, подъем отставших регионов Дальнего Востока, Сибири, нечерноземной зоны Европейской территории страны, республик Северного Кавказа.

В условиях ограниченности ресурсов (а в кризисный период⁸они особенно дефицитны) острее стоит проблема приоритетов. Исходя из ущербности отраслевой структуры хозяйства, на высшем управленческом уровне провозглашен лозунг построения в нашей стране инновационной экономики, основанной на знаниях. Это правильный выбор. Однако у нас ущербна не только отраслевая, но и территориальная экономическая структура, наблюдается чрезвычайно низкий уровень инфраструктурной обустроенности территории, определяющий разительные контрасты и диспропорции. Разумеется, стране нужны и новые наукограды, и новые дороги. Замечу, однако, что создателей и носителей новых знаний и высоких технологий не может удержать у себя даже богатая Западная Европа. Поэтому дороги — важнее. Отсюда в качестве приоритета федерального уровня следует считать проект инфраструктурной интеграции России: ее дорожного и коммуникационного «сшивания», обеспечения дешевизны транспорта и других внутренних коммуникаций.

¹Медведев Д.А. Национальные проекты — от стабилизации к развитию // Коммерсантъ, 25 января 2007 г.

²Здесь и далее, если не указано иное, рассчитано по официальным данным Росстата:

Регионы России. Социально-экономические показатели. 2008 / Федеральная служба гос. статистики. – CD.

Россия и страны мира. 2004. Стат. сб. / Росстат. — М., 2004.

³Табл. 2 и табл. 3 составлены по данным:

Регионы России. Социально-экономические показатели. 2008 / Федеральная служба гос. статистики. — CD.

Доклад о развитии человека 2007/2008. Борьба с изменениями климата: человеческая солидарность в разделенном мире / Пер. с англ. — М.: Весь мир, 2007. — 400 с.

⁴ Подробнее см.: Клюев Н.Н. Сервисный сектор в России (иллюзорный прогресс) // География, 2006, №12, с. 3—6.

⁵Органическое сельское хозяйство — форма ведения сельского хозяйства, в рамках которой происходит сознательная минимизация использования синтетических удобрений, пестицидов, регуляторов роста растений, кормовых добавок, генетически модифицированных организмов. Напротив, для увеличения урожайности и обеспечения культурных растений элементами минерального питания, борьбы с вредителями и сорняками, активнее применяется эффект севооборотов, органических удобрений, различных методик обработки почвы и т. п. Термин неудачный (любое сельское хозяйство связано с культивированием организмов), но, к сожалению, получивший в последнее время широкое распространение.

⁶ Карты на с. 24—26 составлены по данным: Регионы России. Социально-экономические показатели. 2008 / Федеральная служба гос. статистики. — CD; Доклад о развитии человека 2007/2008. Борьба с изменениями климата: человеческая солидарность в разделенном мире / Пер. с англ. — М.: Весь мир, 2007.

⁷При этом общий уровень безработицы в стране снизился с 10,6% в 2000 г. до 6,1% в 2007 г.

⁸Здесь имеется в виду не столько мировой финансовый кризис, разразившийся в 2008 г., сколько перманентный постсоветский российский кризис, продолжающийся уже два десятилетия.