Монастырь — посад — город

Русские города,
возникшие вокруг монастырей
или на их месте

С.В. РОГАЧЕВ

Продолжение. См. № 2,  4 , 6,  8, 10/2003

Череповец. В бывшем монастырском соборе идет всенощная

В начале XX в. Петербург, намучившийся со своим водным подвозом с востока, решается наконец пробить сквозь болота первую железную дорогу на восток¹. Трасса ее идет, разумеется, не вдоль кружных Тихвинки и Мариинки, а вдоль той самой биссектрисы, в вершине угла которой и стоит Череповец. C питерской стороны рельсы пошли вдоль Колпи и Суды, пересекли Шексну у Череповца, а далее — через Вологду — направились к Вятке и за Урал. Это был первый акт улучшения географического положения Череповца: он оказался на пересечении широтной магистрали — северного дублера Транссиба — и меридионального водного пути — Шекснинского участка Мариинской системы. Из всего Пошехонья, то есть земель вдоль Шексны-Шехони, он получил лучший выход на Петербург. Дорога от Питера, конечно, могла бы пойти и севернее, например через Кириллов. Но она нацеливалась на крупнейший в этих местах город — Вологду (а ведь именно Вологоду, а не Кириллов Москва веками лоббировала как свой вход на Сухону). К петербургско-вологодской прямой ближе всего Суда и Череповец.
Второй акт возвышения Череповца связан с реконструкцией внутренних водных путей Европейской России в советское время. Строительство на Волге плотины у Рыбинска и заполнение чаши Рыбинского водохранилища привели к тому, что Череповец в сущности стал самой северной точкой на Волге. Волга, разлившаяся зеркалом гигантского искусственного озера, сама пришла к Череповцу и принесла ему те преимущества положения, которыми ранее обладал Рыбинск² — самый северный город на Волге, естественный пункт перевалки волжских грузов для Северо-Запада.
Третьим слагаемым череповецкого успеха стала созданная в военные годы железная дорога Коноша—Котлас—Воркута, которая как бы реанимировала древние связи новгородцев с Полярным Уралом. Как и прежде с Севера пошло в Россию тепло: только тогда это была согревающая пушнина, а теперь — уголь. На пути печорского угля с Северо-Востока на Северо-Запад (на подступах к Ленинграду, нуждающемуся в металле), а также на встречных путях северо-западных железных руд и решено было поставить крупный металлургический комбинат. Величественный Череповецкий металлургический (а ныне «Северсталь») в системе широтных северо-северных связей занял в сущности то же положение, которое занимала когда-то возвеличившаяся над Севером крепость Кирилло-Белозерского монастыря. Только с запада вместо водных озерно-волоково-речных путей пришел петербургский рельсовый путь, а на восток вместо канала Александра Виртембергского, Сухоны, Северной Двины, Вычегды, Выми, Ижмы, Печоры и Усы прорвался путь Череповец—Вологда—Коноша—Воркута, пусть и не совсем прямой, но все же не такой извилистый, как старинный водный. Огромное значение для строительства комбината имело и превращение Череповца по сути в волжский порт с возможностью доставки негабаритных грузов рекой.

Журналисты, пишущие о Череповце, любят находить черты его сходства с Питером. Хотя таких черт почти что и нет, но северность города навевает петербургские аллюзии. Даже фотографируя старые череповецкие улицы, пытаются создать ассоциации с прямыми проспектами Северной столицы Фото В. Николаева

Схождение судо-невского (балтийского), сухоно-печорского (беломорского) и волжского (каспийского) векторов создало здесь во второй половине XX в. город, самый крупный на Европейском Севере, если не принимать в счет областные и республиканские центры. Да и среди них большинство уступают 320-тысячному Череповцу. В Петрозаводске — 285 тыс. жителей, в Сыктывкаре — 240, в Новгороде — 235, во Пскове — менее 200 тысяч. Морской портовый Архангельск лишь на 40 тыс. жителей опережает Череповец. А подмосковный «родительский» Сергиев Посад — место расположения Троицкого монастыря, откуда и вышли когда-то основатели Череповца, уступает сегодня своему «сыновнему» городу втрое.
Но главное, что сама Вологда (где лишь 305 тыс. жителей), официальная областная начальница, отстает от своего райцентра Череповца (случай для России — с ее административно-командной системой территориального устройства — почти скандальный). Вологда существенно зависит от череповецких денег, а вологжане сегодня с удовольствием слушают череповецкое радио, воспринимая его как голос прогресса и модерна.
Могли ли преподобные Феодосий и Афанасий, о которых в общем-то, кроме имен, достоверно ничего не известно, на рубеже XIV—XV вв. предполагать, что на месте, выбранном ими для обители, будет крупнейший в России производитель стали?
Могли ли они полагать, что на месте их монастыря вырастет город, который заткнет за пояс Великий Новгород (для дистантного противодействия которому монастырек, наверное, и создавался)? Ныне же Череповец, думающий уже не о ленинградской промышленности, а ставший экспортером стали из северного сырья, стал своеобразным новым Новгородом.
Могли ли скромные подмосковные иноки дерзнуть помыслить, что Череповец через несколько веков сам начнет своеобразную реконкисту Подмосковья? Строящаяся или построенная уже современная автотрасса из Череповца к Сергиеву Посаду выглядит не столько московским щупальцем, протянутым в череповецкие пределы, сколько настойчивым внедрением уверенного в себе валютно-стального магната в московские владения.
Наверное, не о об этом они думали, но география расставила фигуры на карте в соответствии со своей логикой. А разросшийся и разбогатевший город — надо отдать ему должное — не забыл о своих скромных и бедных основателях. В 1992 г. Череповец открыл памятник Феодосию и Афанасию.

¹ До 1906 г. от Питера не было ни одного железнодорожного луча к востоку от Николаевской (Московско-Петербургской) дороги, тогда как Москва к тому времени Транссибом и КВЖД уже дотянулась до Тихого океана.
² С.В. Рогачев. Волга. «Североволжск» — кольцевая «агломерация» вокруг Рыбинского водохранилища//География, № 27—28/94, с. 9—10.

Продолжение следует