Монастырь — посад — город

Русские города,
возникшие вокруг монастырей
или на их месте

С.В. РОГАЧЕВ

Продолжение. См. № 2,  4 , 6,  8, 10, 11, 14/2003

Грязовецкий район. Поселок Юношеское. Павло-Обнорский монастырь (ныне — подворье вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря). Жилой корпус Фото Грязовецкой администрации www.vologda-oblast.ru

Около 1530 г. вслед за своими старшими по возрасту, но младшими по рангу предшественниками Сильвестром, Павлом и Сергием на волжско-сухонский водораздел в Комельский лес для основания нового монастыря направляется не простой монах, а бывший игумен Троице-Сергиевой лавры Арсений (ставший впоследствии известным как Арсений Комельский). Он ставит свою обитель уже не на волжской стороне водораздела, как его предшественники, — не на Обноре или Нурме, а на Леже, текущей в Сухону¹.
У истока Комелы, в том месте, где она вытекает из озера, называемого ныне Никольским, в первой трети XVI в. свой монастырь основывает преп. Стефан Комельский — выходец из очень известного в свое время Глушицкого монастыря под Вологдой². Стефанов Николаевский Озерский монастырь находился в 30 км к западу от Грязовца. Его упразднили в 1764 г., но в 1861 г. он был восстановлен как женский. По рассказам, в советские годы там помещался психоневрологический интернат, потом он был закрыт и постройки срыты бульдозером. Местность эта окрестными жителями почему-то именуется «Прибой». Ныне на берегу Никольского озера видны заросшие развалины кирпичной монастырской церкви. Идти туда нужно от села Степурина³, стоящего на асфальтированной трассе, через Слободищи. От Слободищ в лес мимо летней дойки на юго-запад идет разъезженная, но поддерживаемая в относительной годности в сухую погоду для машин повышенной проходимости (есть бревенчатый мост-гать через лесной ручей) дорога: на берегах монастырского озера — неплохие угодья. В 1991 г. я прошел эту дорогу вместе с группой студентов-практикантов геофака МГУ (вернее, с частью группы: многие в ту летнюю жару сошли с дистанции) и до сих пор с неизъяснимым удовольствием вспоминаю купание в Никольском озере: как мы подплывали к полуразрушенной краснокирпичной плотине, за которой спокойной неширокой лентой уходила в заросли к Северному Ледовитому океану Комёла.
В движении, не видимом для глаз.

Павло-Обнорский монастырь. Воскресенская церковь Фото Грязовецкой администрации www.vologda-oblast.ru

Связи между Москвой и Вологдой усиливаются, и прежних путей вдоль слабых, струящихся с водоразделов речек уже недостаточно. Все большее значение получает сухопутная, прямая дорога Ярославль—Вологда. Приречные монастыри (при Обноре ли, при Леже ли, при Комеле ли) теряют значение. А возвышается основанный в 1497 г. Корнилиев-Комельский монастырь, расположенный в 10 км к югу от нынешнего Грязовца, при самом-самом верховье Нурмы, то есть почти в экстремуме, на излёте естественного волжского влияния в Комельском лесу, там, где водный путь уже не мог иметь транспортного значения, где шла трансводораздельная сухопутная перевозка через Даниловскую возвышенность (см. схему в № 14/2003). Основатель этого монастыря, преп. Корнилий Комельский — кирилло-белозерский монах. Любопытна цепь пространственной преемственности: Кириллов монастырь — дочерний по отношению к Сергиеву, а Корнилиев — как бы внучатый; но теперь уже Кириллов со своими освоителями идет на юг, вспять изначальному вектору колонизации, обеспечивая свои тылы сам⁴.
Как некогда при меридиональной большой дороге (московско-ярославской), но чуть в стороне от нее, и при волжско-клязьминском водоразделе возник Троице-Сергиев монастырь, как позднее при меридиональном волго-балтийском пути, но чуть в стороне от него, при волго-сухонском водоразделе встала Кириллова крепость, так, по той же размещенческой модели — при пути Ярославль—Вологда, на водоразделе встает Корнилиев-Комельский монастырь. Именно он делается главным в крае.
От преп. Корнилия исходят многие ученики, которые ставят новые монастыри на Севере (Адриан Пошехонский⁵, Кирилл Новоезерский⁶ и другие). Однажды Корнилий на время покинул свой монастырь и ушел в костромские пределы. Его сопровождал ученик Геннадий. У устья реки Обноры, там, где она впадает в реку Кострому, в 30 км к юго-востоку от города Любима (ныне Ярославской обл.), они основали монастырь, получивший позднее известность как Спасо-Геннадиев⁷. Потом Корнилий вернулся в Комельский монастырь, а Геннадий остался игуменом новой обители. В церковной традиции он известен как преп. Геннадий Костромской, или Любимоградский.

Икона «Явление Божией Матери преп. Корнилию Комельскому»

Среди сел, принадлежавших Корнилиеву монастырю, был и лежащий менее чем в 10 км к северу от него Грязовец. Как случилось, что в рост пошла не собственно подмонастырская слободка (нынешнее село Корнильево⁸), а относительно удаленное монастырское село? Виной ли тому довольно глубокая долина Нурмы, отделявшая Корнилиев монастырь от большой дороги (Грязовец же — прямо на шоссе). Сыграло ли роль то соображение, что в Комельском монастырском крае ни один из монастырей не должен был выдвигаться в города, чтобы не ущемить других? Сознательно ли монастырские власти — а монастырь жил по очень строгому Корнилиеву уставу — хотели дистанцировать экономическую деятельность и выводили торгово-транзитную суету в Грязовец? В русской географии много примеров тому, когда богатый и авторитетный монастырь сознательно изолировался (не только стенами — ими не укроешься, но и природными рубежами) от ближайшего окружения, не желая допускать к своему духовно-аристократическому мирку мирскую суету. При этом тяготевшая к монастырю экономическая деятельность разворачивалась чуть-чуть поодаль: и это способствовало возникновению и развитию «подмонастырских» городов; монастырь в сущности инвестировал в близлежащее поселение, выводя его в города. Так стоявший по левую сторону Волги Калязинский Макарьев монастырь растил на правом берегу город Калязин… Так Нилова Столобенская пустынь на полуострове и острове Селигера выступала «промоутером» Осташкова. Так Иверский Валдайский монастырь на острове Валдайского озера способствовал городскому восхождению села Валдай… Так Крестный Онежский монастырь на острове в Онежской губе Белого моря подтягивал ресурсы к городу Онеге… Так стоящий на левом берегу Волги Макарьев-Желтоводский монастырь (и бывший город Макарьев) сдал свои городские полномочия правобережному селу Лысково… Но мы забегаем вперед: об этих городах речь еще пойдет в последующих выпусках. Что же до Корнилиева монастыря, то он, возвышаясь на пригорке меж Нурмой (омывающей его с востока и отделяющей от ярославско-вологодского тракта) и Талицей (с севера), тоже, по-видимому, хотел чувствовать себя на островке — создавая здесь особый мир, локальный рай. «Местоположение обители представляет собою один из живописнейших уголков Северной России», — сообщает дореволюционный справочник⁹. Вполне вероятно, что, дорожа поэзией ландшафта, любующийся собой монастырь нарочито всю хозяйственную, градообразовательную прозу отводил на расстояние далеко вытянутой руки.
Так или иначе, столицей Комельского леса, центром, обеспечивавшим транзит Ярославль—Вологда, стало село Грязовец, преобразованное екатерининским указом 1780 г. в город. Россыпь комельских монастырей выполнила свою географическую задачу: поддержать меридиональный ствол Москва—Вологда, а выполнив, сдала дела новоявленному Грязовцу. Как же дела его пошли?

Спасо-Преображенский собор (1647 г.) Спасо-Геннадиева монастыря в селе Слобода при впадении Обноры в Кострому (Любимский район Ярославской обл.). Монастырь был основан Корнилием Комельским и его учеником Геннадием Любимоградским (Костромским) Фото А. Фаробина Цветное изображение см.: http://thetraveller.ru/rus/guide-books/lubim.html

Грязовец в большой город не вырос: ныне здесь 15,5 тыс. жителей. Сколько-нибудь важной промышленности никогда не было. Да и странно было бы, если бы городок — зажатый между Ярославлем и Вологдой (да еще подпираемый Костромой и Череповцом) — вырос в крупный центр. И если раньше — при пешеходных и гужевых скоростях — он играл все-таки немаловажную роль как этапный пункт на пути из одного губернского центра в другой, то ныне он в таковом качестве вообще не нужен: расстояние для автомобилей столь незначительно, что в Грязовце проезжающим нет смысла останавливаться даже на обед.
Едва ли не градообразующим «предприятием» города стала колония для несовершеннолетних, в которой работали многие горожане. Ныне ее закрывают и превращают во взрослую колонию для отбывающих наказание «на поселении» за преступления по неосторожности. Вся эта сюжетная линия — лагеря, колонии, поселения, сумасшедшие дома, — прошедшая через Грязовец и окрестные монастыри в последние десятилетия, свидетельствует о том, что Комельский лес стал «не нужен», маргинализовался в новой системе территориальных связей. Северный вектор, опираясь на который Москва овладела югом и востоком, Москве перестал быть интересным. Ни один из старинных комельских монастырей не стал музеем, ни в одном не обосновался даже завод, военный городок, НИИ (а ведь многим удачнее расположенным монастырям была суждена такая стезя), то есть ни к одному из них не было приложено активного начала, реанимирующего развитие. Только заключение или запустение…
Уходит жизнь с Обноры, крупного (ширина до 25—40 м) правого притока Костромы. Эта река служила важным меридиональным световодом для проникновения московского излучения на север, вдоль нее шла линия концентрированного сельского расселения: деревня за деревней, село за селом. В XIX в. на Обноре еще работали многочисленные мельницы, среди них крупная лесопильная. До недавнего времени по реке шел еще лесосплав. В советское время после войны на Обноре были построены — ни много ни мало — две гидроэлектростанции: Любимская и Слободинская (мощность их, конечно, была игрушечной — по 100 с небольшим кВт, но важен сам факт!). Впоследствии ГЭС были разобраны и плотины разрушены половодьем.

Корнилиев-Комельский монастырь По фото начала ХХ в.

Известный костромской публицист И.А. Дедков так писал о местах по Обноре в 70—80-е годы: «Перемена одна, от года к году — одна: трава выше, кусты гуще, тропа незаметнее. Все зарастает, все пустеет. Куда-то перебирается, умирает, скрывается с головой… Все зарастает, и нельзя же, невозможно сказать, что дело простое: природа, скажем, зализывает раны, и ей ни до чего нет дела: какая там эпоха и что творится с людьми. Она рада, что ей не препятствуют, вот и зализывает, припрятывая и людей. Однако все не так; человек уходит, унося свое барахло, и сам оставляет природе свою обжитую землю — свое прошлое, смывая его, будто и не было. А оно было, и если бы достало воображения, можно было бы, пожалуй, и ужаснуться: это какое-то обеднение и даже сокращение жизни».
Водораздел, разрыв между бассейнами Каспия и Ледовитого океана, который с таким тщанием и такими трудами заполнили обителями, заткали поселенческой тканью, содвинули воедино птенцы Сергиева гнезда, стал вновь превращаться в большую дыру. Зачах город Любим — старинная крепость на Обноре (в городе — всего 6 тыс. жителей). Данилов, на полпути от Грязовца к Ярославлю, — побольше. Здесь 17 тысяч. Но и это очень мало для города, являющегося столь важным железнодорожным узлом: здесь, собственно, от меридионального московско-вологодско-архангелогородского ствола ответвляется гигантская ветвь Транссиба. Едва ли не пол-Данилова, как рассказывают, сегодня живет за счет останавливающегося здесь пекинского поезда. Китайские одежда, мягкая игрушка, осветительные приборы — «свои» товары на даниловском перроне¹⁰. Уже не связь с Москвой, а связь с далеким Китаем лучше кормит водораздельных жителей.
И Грязовец, походив в меридиональной упряжке и словно бы ощутив свою в ней ненужность, дрейфует в систему связей широтных, окунаясь в потоки сырья, выкачиваемого с востока на запад. В те потоки, ради которых некогда рвался на Сухону Новгород — присоска восточного щупальца ганзейского спрута, средневековый насос для выкачивания сырьевых богатств Северо-Востока Евразии в слишком людную и слишком требовательную Западную Европу.
Тридцать лет назад в 15 км к югу от Грязовца у деревни Ростилово¹¹, как раз между Корнилиевым-Комельским и Павло-Обнорским монастырями, у гребешка Даниловской возвышенности появилась промплощадка компрессорной станции — КС-17¹². С 1973 г. мощные турбины перекачивают газ с месторождений вначале Коми АССР, а потом и Тюменского Севера на Запад и Северо-Запад, в частности и по знаменитому «Сиянию Севера». Грязовец — этапный пункт в системе газопроводов Ухта—Торжок и Пунга—Вуктыл—Ухта—Грязовец. КС-17 напоминает узловую железнодорожную станцию. Сюда подходят четыре нити транспортных магистралей, а расходятся восемь.
Грязовецкое линейно-производственное управление магистральных газопроводов (подразделение «Севергазпрома») в своих пресс-релизах с гордостью отмечает, что через его компрессорную станцию проходит каждый пятый кубометр голубого топлива, добываемого в стране. И проходить будет больше: на повестке дня два новых трубопроводных проекта: Северо-Европейский газопровод (СЕГ) и газопровод «Ямал — Западная Европа».

Бывшая гостиница Спасо-Геннадиева монастыря в селе Слобода Фото А. Фаробина

Газ в СЕГ пойдет к Грязовцу по старой трассе вначале с месторождений Надым-Пур-Тазовского района, а в дальнейшем с Ямала, Обско-Тазовской губы и шельфового Штокмановского месторождения. От Грязовца же планируется прокладка новой трассы газопровода к Выборгу (Ленинградская обл.), где в бухте Портовая будет построена береговая компрессорная станция. Оттуда трубопровод пойдет по балтийскому дну до Грайфсвальда в Германии. Строительство намечено завершить к 2007 г. Что же до ямальского газа с Бованенковского месторождения¹³, то он тоже пойдет через Грязовец¹⁴.
Одна из газопроводных ниток прошла через озерину (озерную котловину Никольского озера) недалеко от развалин Стефанова монастыря. Символичная картина, не правда ли? Руины, знаменующие московский меридиан, и уверенная в себе, чувствующая свою силу широтная, ориентированная на Запад стальная труба. То, чему так активно пытались противостоять московские государи, ради чего шли в вологодские леса ученики и последователи Сергия, оказалось перечеркнутым современным, зародившимся уже в конце 60-х годов, этапом развития. Неоушкуйничество. Только вместо идущих в кильватерном строю по рекам деревянных новгородских разбойных ушкуев — стальные, прочно приваренные одна к другой трубы.
Конечно, Грязовец в этой системе — лишь небольшой транзитный пункт. Он не вырастет на восточно-западной трубе так, как вырос на сжигании восточного угля в своих домнах (для вывоза металла на запад — в Ленинград ли, на экспорт ли) Череповец¹⁵ (см. № 11/2003), но общность новых ориентаций Ближнего Севера просматривается. Обратим внимание и на то, что уже и Бушуиха, место, где был когда-то Арсениев (непосредственное порождение подмосковной Троицы) монастырь, сегодня прямой железной дорогой ориентирована на Петербург (а чтобы попасть в Москву, нужно сделать крюк). Север встраивается в систему других связей, на Москву не ориентированных.

Грязовец. Памятный камень в честь получения населенным пунктом городского статуса в 1780 г.

По Ближнему Северу один широтный ломоть России как бы понемногу отслаивается от другого. Освобождаемый от водораздельного человеческого цемента, спаивающего Беломорскую Русь с Волжской, Север приходит в оползневое скольжение к прожорливому Атлантическому миру.
Конечно, «Севергазпромом» пока управляет Москва. Конечно, она еще имеет рычаги контроля над «Северсталью». Конечно, основные экспортные потоки из Ямало-Ненецкого округа и из Коми, следуя на запад, идут не прямо через Кириллов (вот ему был бы импульс развития!), Вытегру или Архангельск, а пока еще, искривляя свою траекторию, «пригибаются» к югу, словно бы заходя на поклон к Подмосковью. Москва, подчинив Вологду, вырастив Череповец и Грязовец, пригнула широтные потоки к себе, как своим гравитационным полем звёзды «пригибают» траектории комет. Но странно было бы ожидать, что кометы с Северо-Востока (угольные, газовые, нефтяные, лесные, целлюлозные…) при таком развитии территории не будут норовить просвистывать на Запад по все более прямым, все менее контролируемым Москвой путям¹⁶.
Появление в Корнилиеве монастыре/Грязовецком лагере в середине XX в. европейского пленного интернационала, право же, было дурным знаком — пусть это даже были и побежденные, в отношении которых сбылись патриотические пушкинские строки:
Есть место им в снегах России
Среди нечуждых им гробов¹⁷.

Герб Грязовца, утвержденный в 1780 г. Вверху — вологодский герб, внизу — машина для крашения полотен «в знак того, что обыватели сего города в рукоделии сем успешно упражняются». Никаких воспоминаний о комельских монастырях. Так, мелкая хозяйственная суета…

Одержав военные победы на Западе, Москва оказалась слишком измождена, чтобы выдерживать ту линию национального достоинства и независимости, которую проводили ее думающие территориальные стратеги у Троицы, у Сеярского озера, на Соловках, в Комельском лесу. Слишком велик был соблазн Западом — и через заброшенную озерину пошли валютные трубы, а с загрязненной металлургическим комбинатом Шексны сквозь редеющую ткань бедных деревенек к экспортным портам потянулись составы со стальными долларовыми слитками.
Всё же вологжане, как и все их соотечественники, озабоченные выживанием и обогащением, мечтающие пристроиться к ресурсно-экспортному потоку, не совсем забыли о подвижниках водораздельного леса, сплачивавших две Руси — Волго-Окскую и Северную. В 2003 г. в Грязовце построен и освящен новый храм во имя преп. Корнилия, Комельского чудотворца.

¹ Мужской монастырь существовал до 1904 г., когда был обращен в женский. Вокруг построек бывшего Арсениева Комельского монастыря сложился поселок Бушуиха (близ железной дороги Вологда—Буй) в 40 км к юго-востоку от Вологды. В центре поселка, по-видимому, на месте собора — здание Дома культуры, в старых и частично надстроенных монастырских зданиях помещаются школа и дирекция совхоза. Здесь же, в рощице, — памятник павшим в Великую Отечественную войну.
² Дионисиевы монастыри (Глушицкий и Сосновецкий) располагались примерно в 50 км к северу от Вологды в болотном краю у речки Глушицы (впадающей в Сухону слева в черте нынешнего города Сокол, известного двумя своими целлюлозно-бумажными предприятиями). Основатель же этих монастырей, преп. Дионисий Глушицкий, вышел из Спасо-Каменного монастыря на острове Кубенского озера (рождающего Сухону).
³ С трассы Грязовец—Вологда есть поворот налево (на запад) на Криводино, от Криводина вновь поворачиваете налево и попадаете в Степурино (по сю пору вспоминаю степуринскую совхозную столовую, где группу студентов из двадцати человек напитали последними десятью компотами, буханкой ржаного и семью порциями биточков. Тот, 91-й, год был не слишком сытым).
⁴ В те же годы в Комельском лесу основывается еще один монастырь, производный от Кирилло-Белозерского. Преп. Иннокентий (Иннокентий Вологодский, или Комельский), кирилловский монах, ученик знаменитого Нила Сорского (см. № 8/2003, с. 24), близ верховьев Нурмы на речке Еде основывает свой монастырь. Об этой обители мало что известно: упразднена она была очень давно.
⁵ Преп. Адрианом был ок. 1540 г. основан Адрианов Пошехонский монастырь в 6 км к юго-востоку от города Пошехонье, по дороге на Данилов (см. схему в № 14/2003). Он, таким образом, контролировал низовья Согожи — выход из Комельского леса к Шексне.
В настоящее время монастырь восстанавливается как девичий.
⁶ Кирилл Новоезерский основал упоминавшийся уже нами (см. № 8/2003, с. 23) монастырь на острове Огненный на Новозере близ Белозерска, где ныне — колония помилованных смертников.
⁷ На схеме, напечатанной в № 14/2003, мы упустили из виду этот монастырь. Пожалуйста, исправьте этот недочет, поместив пунсон на правом берегу Обноры у ее впадения в Кострому.
⁸ В 20-е годы монастырь был закрыт и, по данным вологодских краеведов
www.vologda-oblast.ru, здесь устроил свой санаторий Архангельский союз леса и сплава. В конце 30-х — начале 40-х монастырские постройки послужили для размещения интернированных поляков (потом в годы Великой Отечественной войны их переправляли из СССР в Иран, где формировалась армия генерала Андерса), а также финнов, захваченных в плен в финскую войну. На их местах размещались немецкие военнопленные (рассказывают, что нескольким немцам удалось бежать, сделав подкоп в сторону Нурмы). Потом здесь была обычная тюрьма. В настоящее время в сохранившихся зданиях — областная психиатрическая больница. Посещение бывшего монастыря оставляет тягостное впечатление.
⁹ Любопытно, что и европейским военнопленным, попадавшим в Грязовецкий лагерь из других лагерей, он казался раем в сравнении с предыдущими местами содержания.
¹⁰ Именно даниловские «трейдеры», по-видимому, заполонили искусственными цветами лежащее за их спиной (вот уж поистине хинтерланд) и связанное с ними автодорогой провинциальное Пошехонье. Посещающие этот город поражаются обилию китайского цветения в окнах пошехонских домов и на торговой площади. Но что удивляться: предложение рождает спрос. Вернее: положение рождает и даже навязывает спрос. Не вина пошехонцев, что они оказались в точке, где путь Пекин—Данилов проецируется на берег Рыбинского водохранилища.
¹¹ Ныне Ростилово показывают на картах как удаленную часть города Грязовца.
¹² По соседству с газовиками расположена нефтеперекачивающая станция, гонящая ухтинскую нефть к Ярославлю — все-таки пока к Москве. Но ухтинской нефти мало, а газа, уходящего на запад, — много.
¹³ См.: В.И. Евдокимов. БГКМ. Бованенковское газоконденсатное месторождение полуострова Ямал//География, № 2/99, с. 1—3.
¹⁴ Предполагается, что в дальнейшем добыча газа в больших объемах будет осуществляться на шельфе Карского моря. Экономичной считается прокладка газопроводов с морских месторождений и с западного побережья Ямальского полуострова по дну мелководного Карского моря на сушу восточнее острова Вайгач, а далее — в действующую систему газопроводов к Грязовцу. От Грязовца же, по новой трассе СЕГ через Балтийское море — в страны Европы.
¹⁵ Кстати, Череповец жжет у себя еще около 1/20 газа, прокачиваемого через Грязовец.
И этот газ тоже улетучивается в экспортируемой стали.
¹⁶ Например, ледокольными танкерами или подводными
(и подлёдными!) танкерами из Обской губы сразу на Запад, минуя русскую территорию вообще.
¹⁷ Где-то у Корнильевой Слободы находятся затерянные ныне финское и немецкое кладбища.